2 февраля в Высшей Школе «Останкино» состоялся День открытых дверей, в рамках которого профессионалы высочайшего уровня, журналисты и телеведущие — Александр Анатольевич, Елена Летучая и Мария Ситтель — провели мастер-класс для будущих абитуриентов учебного заведения и гостей. В этот день мне удалось взять интервью у «легенды» MTV, педагога школы – Александра Белоногова.
— Александр Анатольевич, в первую очередь, хочется узнать, что для Вас значит телевидение и какую профессиональную литературу Вы бы порекомендовали к прочтению?
— По теории телевидения, честно говоря, хороших, интересных книг я не встречал. Есть методички, года так восемьдесят какого-то, которые читаешь как Ветхий завет. Сегодня это умилительно неприменимо.
Телевидение — технологии, которые развиваются быстрее, чем наши мысли. За скоростью их изменения едва поспеваешь. Как только научился пользоваться одним девайсом, появился новый, более совершенный.
Раньше не было таких тем, стремительного развития событий, не было такой скорости речи, мысли, подачи, не было и такого количества эфирного времени и каналов. Сейчас слишком всего много. Ориентироваться в этом даже специалисты не успевают. Брошюры того времени никак не пригождаются. Разве что, как музейный экспонат. Опять же, это все теория, а телевидение — практическая вещь. Это вещь, которую надо мять в руках, изучать на месте, в действии. Теория не поможет стать специалистом, если она не подтверждена практикой.
Телевидение – это люди, темы, которые касаются общественности. Это не книги, текст или буквы, которые необходимо изучить. У меня есть своя брошюра, которую я написал пять лет назад. Она лежит в учебной части, в архиве. Я недавно ее пролистал и понял, что сегодня она стала анахронизмом.
— Как же тогда учиться?
— Учиться надо всегда. Надо постоянно проходить разные курсы повышения квалификации. Зачем учиться? Однозначно, чтобы стать лучше. Но если у вас возникает вопрос «Зачем?», наверное, вы занимаетесь не тем. Значит, вы решили почивать на лаврах.
Ну, ладно, но вы мне уже не так интересны. Я хочу, чтобы человек был в постоянном развитии. Пока это так, вы вечно молодой, энергичный специалист. Как только вы становитесь многоопытным сотрудником, которому уже целых тридцать лет и вы три года проработали на телевидении, боюсь, вы перестаете быть для меня интересным… а ведь дальше будет только скучнее и хуже!
Журналист — это очень мобильная профессия. Самое главное быть всегда в строю и каждый раз равняться на лучших, приходить к своим коллегам, мастерам и советоваться, спрашивать, как лучше. Надо не бояться учиться, надо быть очень легким на подъем.
Люди иногда говорят такую фразу: «А я-то что?! У меня уже два-три диплома. Я уже отучился». Нет! Ты дипломы получил, а научиться в своей профессии на 100% — невозможно. Пока ты думал, что ты все знаешь, все уже изменилось и ты не в курсе: как, в какую сторону двигаться, и что с этим делать. Значит, ты отстал!
— Вы не любите, когда с вами спорят. По-вашему, в споре не рождается истина?
— В споре никогда истина не рождается. Это миф, который к нам дошел через плохие переводы. Представьте себе двух древнегреческих философов, которые ведут дискуссию: уровень их подготовки, знаний, взаимного уважения, их вовлеченности в собственные рассуждения. Их спор – дискуссии.
Они рассуждают, пытаются прийти вместе к какому-то выводу, они могут возражать, противоречить. Они ищут эту истину, и рано или поздно они на нее наткнутся. Как гласит древняя поговорка — истина всегда где-то посередине.
Дискуссии надо уметь вести, аргументировать то, что ты говоришь. Нужно уметь возражать — это искусство. У нас же спором называется обыкновенная склока. Начинается просто ссора на коммунальной кухне! Чушь! Разве в этом споре что-то может родиться? Никогда, никогда, ничего, кроме фингалов! Потому что они не убедительны в том, что говорят сами по себе, их невозможно убедить, потому что они просто тебя не слышат. Это сотрясание воздуха. Спор – это когда не хочешь выслушать собеседника, а хочешь ему быстрее возразить, как порядок реплик.
Больше всего мне нравится про спор анекдот: судя по всему, разговор у нас с вами с самого начала не сложился, понимать мы друг друга не намерены, давайте сразу перейдем к оскорблениям».
А чего тянуть? Любой спор закончится склокой, потому что изначально он не был поиском истины, а спорить о высоком смысле всегда интересно – о вкусах музыки, кино. Любой оппонент может встать и выйти, если он не так же информационно подготовлен, как я. Дискуссия на равных спором не будет — это удовольствие.
— Как Вы относитесь к спору в политических шоу?
— Если я буду с кем-то беседовать, для начала я выслушаю своего собеседника. Я попытаюсь его понять и представить, что он прав. Часто в эфире, особенно, в политических шоу некоторые гости в студии заявляют такое, что ни в какие ворота не лезет. С ними не то, что спорить, их слушать даже неприятно, потому что они несут чушь, да еще и оскорбительную. При этом, они громче всех говорят. С такими людьми не о чем говорить. У них своя программа. Человек не пришел на дискуссию в поисках истины, он не пришел для того, чтобы найти выход из ситуации, он пришел выкрикнуть то, что ему нужно. Не знаю, то ли ему за это платят, то ли ему надо зарисоваться, то ли заработать какие-то баллы. Это не решающие персонажи и спором это назвать нельзя. Это обмен кричалками, а не ток-шоу.
— В чем заключается особенность такого рода ток-шоу?
Ток-шоу – это когда люди обмениваются мнениями и пытаются друг друга понять, уважают друг друга и тянутся к моменту истины. В конце ток-шоу чаще всего приходится делать выводы. Результатом ток-шоу должен быть обязательно какой-то вывод.
Когда я включаю программу, я хочу узнать, что происходит, почему и, что с этим дальше делать. По теме встречи участники должны прийти к какому-то выводу, хотя бы, на данном этапе. Нужно сделать какой-то шаг и закрепить какую-то мысль.
В любом ток-шоу должно быть вступление, кульминация и развязка, как в сочинении. Должна быть небольшая история в течение программы. Вопросы могут обсуждаться по степени важности, хронологии и потом надо прийти к выводу. В конце передачи «пишется», как знает любой математик: «что и требовалось доказать». Только так зритель начинает рассуждать.
— В одном из интервью вы признались, что часть вашей профессии – умение притворяться. Вы очень четко знаете, как будет дальше, чем все закончится и удивить вас трудно. Чем, все-таки, возможно удивить?
— Страшно сказать, но в последнее время меня удивляют работящие, целеустремленные, грамотные и вежливые люди. То есть, то, что априори должно быть в людях заложено, меня все чаще стало удивлять. Это печально…
Удивить меня можно красивым почерком, голосом, правильным и грамотным произношением слов, построением фраз, интересным рассказом. Люблю удивляться тому, как люди умеют излагать свои мысли. В последнее время я стал часто ужасаться тому, как у людей это получается. Именно поэтому удивляюсь, когда это происходит успешно, интересно, хорошо, приятно, забавно.
Умение ловко обходиться со своими мыслями, словами, настроением — то, что должно быть в профессии ведущего, или любого энтертейнера. Обратное меня расстраивает. Например, когда люди немногословны не потому, что они молчуны, неболтливы, а просто не умеют разговаривать. Какие-то отговорки, клише, нелепые реплики, всегда одни и те же.
Приведу пример. В Москве практически нет снега. Как только в январе выпал снег, все кричат: «Боже мой, как мы удивлены! Какая неожиданность!». Ребята, вы удивляетесь обычным вещам, я бы хотел удивляться чему-то необычному.
— Когда Вы удивлялись в последний раз?
— Я шел мимо московской консерватории, по ул. Большая Никитская. Иду себе по своим делам и вижу афиши, их много… все такие красивые! Я подошел к кассам. На одной из афиш было написано: «Владимир Косма исполняет свои произведения вместе с оркестром». Я купил два билета и пошел на концерт легендарного французского музыканта и композитора румынского происхождения.
Владимир Косма — немолодой, 79 лет парню, но «очень живой». Я удивился, как меня занесло к нему на концерт, я всегда в суете, а тут нашел время и посмотрел с мамой на заводного и веселого композитора. Посмотрел, как он объявляет свои номера, не эксцентрично, а мило так, по-доброму, посмотрел, как музыканты на него реагируют, на зрителей, которым от 15 до 100. Это был аншлаг, и билеты были жутко дорогие. Это было рождественское ощущение, тихое и спокойное. Это был классический вечер, со старшими, с музыкой, и меня это очень удивило, я почувствовал себя ребенком: «Вот удивлен. Сам собою удивлен, а мог ведь и проскочить мимо!».
Приятно, когда музыканты попадают в ноты! «А разве это не нормально?», — спросите вы. Нормально, но когда я прихожу на концерт и этого не происходит, меня это расстраивает.
Меня удивить легко, хотя бы не расстроив.
Автор: Екатерина Арнаут
